Александр Аузан: «Институциональная экономика предлагает поправки, которые неизбежно требуются, когда схема прилагается к жизни»
- Вкладка 1
Задача летней школы состоит не в том, чтобы после нее участники немедленно в поте лица начали преподавать институциональную экономику. На экономическом факультете МГУ нас тоже слушает очень много студентов, которые, однако, не становятся все институциональными экономистами. При этом они очень привержены этому предмету, потому что он создает определенную картину мира. Он не противостоит микроэкономике, макроэкономике или эконометрике. Микро- и макроэкономика — это в значительной степени общий экономический язык, который позволяет сказать, что в мире как называется и как более-менее связано одно с другим. А институциональная экономика дополняет, вносит понимание некоторых реальных вещей и предлагает поправки, которые неизбежно требуются, когда схема прилагается к жизни.
Первое, что позволяет понять институциональная экономика, — в этом мире существуют трансакционные издержки. Поэтому оптимум практически никогда недостижим, все решения субоптимальны. Вы не имеете совершенства, зато имеете разнообразие. Второе — сразу по-другому стоит проблема выбора. Никогда нет одного единственно верного пути, а есть, как правило, несколько, каждый из которых обладает своими достоинствами и недостатками. Надо взвешивать выводы и издержки по каждому пути, нужно понимать, что путь может меняться, в итоге возникает такая вариативная картина мира. Поэтому мне представляется, что институциональная экономика позволяет взглянуть иначе на знания, полученные, я бы сказал, по стандартным экономическим курсам. И не только экономическим.
Из институциональной экономики открывается очень простой и органичный вход в экономическое понимание государства, права, истории. Человек не может выйти из университета с точкой зрения: я — экономист, остальное меня не касается. Потому что он человек, ему приходится смотреть на самые разные предметы. Если он не может применить к этому взгляду профессиональный аппарат, то получается обывательская картинка, которая плохо работает и для политических целей — участия в выборах, дискуссиях, — и просто для него лично. В институциональной экономике, опираясь на исследования нобелевских лауреатов, мы можем довольно успешно показать, как срабатывает этот экономический взгляд в понимании, чего хочет или не хочет государство, что оно может, а чего не может, почему право строится так, а не иначе, и как еще оно могло бы строиться, какие существуют проблемы в длинной исторической инерции, с которыми экономистам приходится иметь дело, несмотря на то, что, например, проблема возникла двести лет назад, а решится еще через тридцать.
Поэтому в целом, я бы сказал, что институциональная экономика позволяет получить более широкую навигацию и кругозор. И, разумеется, мы возлагаем большие надежды на преподавателей университетов в том, что они воспримут такой взгляд и будут его тиражировать либо через специальные курсы институциональной экономики, либо через вкрапления и комментарии в основные экономические курсы.